Архив LJ-сообщества tramway

Каждую субботу с воскресеньем я надеялся, что папа побудет дома. Мы будем болтаться по улицам, сходим в тир, покатаемся на водном велосипеде...
Но мой папа ничего этого не мог. Все воскресные дни напролет он ходил на курсы по изучению летающих тарелок.
Случилось это так. Однажды он выбежал из комнаты и в своих черных кожаных шлепанцах заметался по квартире.
- Люся! - закричал он. - Люся! Где мои туристические ботинки?
- А что за спешка? - спрашивает мама.
- Я уезжаю!
- Куда?
- На Шамбалу! - говорит папа. - Это далекий горный край. Там живут космические пришельцы. Шамбала зовет меня.
- Ты в своем уме? - спрашивает мама.
- Я поливал цветок, - сказал папа. - И я его спросил: "Скажи, есть на свете Шамбала, люди не врут?" И ОН НАКЛОНИЛСЯ! "А Шамбала меня зовет?" ОПЯТЬ НАКЛОНИЛСЯ!!!
- Я сейчас врача вызову, - сказала мама.
- Не веришь? - вскричал папа. - Идем, я тебе покажу! Мы зашли в комнату, а из папиного шкафа все вынуто, и он на кучки раскладывает: ледоруб поржавевший, наш общий карманный фонарик, термос, чай, кипятильник, зубную пасту и зубную щетку.
Папа близко подвел нас к цветку - к Ваньке Мокрому на подоконнике, - и спрашивает у Ваньки:
- Ваня, Шамбала меня зовет? Тот не шелохнулся.
- Ну ответь мне, ответь, - стал упрашивать папа. - Ты же мне говорил... В общем, когда он спросил несколько раз, Ванька наклонился.
- Видели? Видели? - закричал папа. - При вас он еще не очень. А когда мы с ним были одни...
- А где это расположено? - спрашивает мама.
- Горы Гималаи, страна Непал, - гордо и свободно отвечал папа. - Я звонил, узнавал - самолет в семнадцать сорок.
- Самолет - КУДА?
- В Катманду!
- Кто тебя там ждет, в этой Катманду? -Мама встала у двери в прихожей. - Ты языка не знаешь. Ни визы, ни валюты... С инопланетянами собирается встречаться, а у самого ум, как у ребенка! Короче, мы отговорили его. Папа плакал в семнадцать сорок, когда улетел самолет. А наутро взял и записался на курсы по изучению летающих тарелок.
Он совсем забросил нас, землян. Он распахнул сердце космосу. И мы - папины близкие: я, мама и наша такса Кит - высыпались из его сердца, как горох.
Он смотрел на нас равнодушными глазами, а когда я на даче опился парным молоком, он сказал безо всякого сочувствия:
- Ничего, такова жизнь. Приехал на курорт - погулял - заболел - выздоровел - сел в тюрьму - вышел - женился - поехал на курорт - умер... Он прекратил добывать еду, позабыл дорогу в прачечную, год не брал в руки веник.
- Я уже не представляю себе папу метущим, - жаловалась мама, - а только мятущимся.
Если он смотрел телевизор и возникали помехи, папа говорил:
- Летающие тарелки пронеслись над Орехово-Борисовым в сторону Бирюлево или Капотни.
Если мама просила его поискать в магазинах носки или ботинки, папа отвечал:
- Я ищу в жизни не ботинки и носки, а контакта с инопланетным разумом.

На даче в Уваровке у нас украли с крыши трубу, с огорода украли кусты старой черной смородины, из колодца украли ведро. Какие-то жучки съели за зиму полдома.
А папа сидел на крыльце сложа руки и говорил нам, что жизнь на Земле появилась не сама. Кто-то привез нас с иных планет и теперь опекает, как младенцев.
- От обезьян никому не хочется происходить, - грустно говорила мама. - Всем от инопланетян. А папа думал: попадись ему космический пришелец - хоть в виде мыслящей плесени или океана, краба или инфузории-туфельки, папа, конечно, вмиг его узнает и распахнет ему навстречу объятия.
- Миша! Миша! - звала мама папу и такой взгляд давала фиолетовый. А папа думал: "Если я встречу представителя Внеземных Цивилизаций, что спрошу? ОТКУДА ВЫ? ОТКУДА МЫ? КОГДА НАСТУПИТ ДРУЖБА МЕЖДУ НАРОДАМИ?"
А мама - то наденет новое платье, то испечет пирог с надписью "Привет Михаилу!", то свяжет папе варежки. А как-то раз, чтобы обратить на себя папино внимание, совсем остриглась под лысого.

А папа уставится в окно и смотрит на кучевые облака. Небо в Уваровке на закате стоит перед глазами, как горы. С деревьев облетают листья. Такса Кит бегает за окном, обалдев от шуршанья листьев. У него ноги короткие и шуршанье близко - под самым ухом. Листья летят и забывают о дереве. Как папа - о нас с мамой и Китом.
- Дальше так жить нельзя! - решил наконец папа. - Надо обратиться к космическому разуму через Организацию Объединенных Наций. Я люблю определенность. Я хочу знать, существуют ли инопланетяне!
- ВСЕ МЫ ИНОПЛАНЕТЯНЕ НА ЭТОЙ ЗЕМЛЕ, - сказала мама. Она помыла посуду, повесила фартук на гвоздь и... прямо на глазах начала исчезать. Она стала, как рисунок, будто невидимая мама обрисована тонкой линией лиловым карандашом.
Кит задрожал и полез под кровать. Папа насторожился, как боевой конь при звуках трубы. У меня голова пошла кругом!
А мама превратилась в блин. Блин светящийся - огненный и лучистый. Он помаячил из стороны в сторону, вылетел в форточку и с диким грохотом стремглав умчался на небо.
Мы стояли - я, папа, Кит - как окаменелые.
Он уже хотел кусать локти и рвать на себе волосы. Но наша мама, конечно, вернулась. Приходит со станции с авоськой огурцов.
Не бойтесь, - говорит. - Никуда я не денусь. Не могу же я бросить вас на произвол судьбы.

Репетитор

- Вы не представляете, - сказала Маргарита Лукьяновна моему папе, - какие у вашего сына низкие способности. Он до сих пор не запомнил таблицу умножения, а "ча-ща" пишет с буквой "я"...
Всю дорогу домой папу одолевали черные мысли.
А дома мама предложила:
- Может быть возьмем репетитора?
Тут я закричал:
- Ни за что!
- Держись, Андрюха, - сказал папа. - Надо быть философом и бодро воспринимать всякое событие. Решили, однако, посоветоваться с Маргаритой Лукьяновной.
- Есть у меня на примете, - сказала Маргарита Лукьяновна, - один Владимир Иосифович. ГРАМОТНЫЙ педагог. У него все двоечники по струнке ходят...
Разные люди пахнут по-разному. Кто-то морковкой пахнет, другой помидорчиком, третий черепашкой. Владимир Иосифович не пах ни чем.
Вечно он ходил озабоченный, и у него никогда не бывало блаженного выражения лица. К тому же он сильно пекся о своем здоровье. Каждое утро пять минут он лежал в ледяной ванне, и когда меня привели к нему под конвоем, Владимир Иосифович протянул мне свою ледяную руку помощи.
- Сколько ног у трех кошек? - спросил он меня с порога.
- Десять! - сказал я, помня завет Маргариты Лукьяновны: "Пауза ответа не украшает".
- Маловато, - уныло произнес Владимир Иосифович.
- Одиннадцать, - предположил я.

Вид у Владимир Иосифовича стал такой озабоченный, что если б его сейчас кто-нибудь проглотил, он бы этого даже не заметил.
- Прошу вас пить чай, - сказал он.
На кухне в целлофановом пакете он хранил приправу - там, перец, аджика, разные сухие травки -
такая желто-оранжевая смесь. Он щедро посыпал ею бутерброды - мне и маме.
- Мальчик запущенный, но не пропащий, - сказал Владимир Иосифович. - Надо им заняться
ВСЕРЬЁЗ, пока он мягкий, как воск. Потом затвердеет, и будет поздно.

А я отвечал:
- Давайте посвистим. Вы можете свистеть космическим свистом? Как будто не вы, а кто- свистит вам из космоса?
- Андрей, Андрей, - звал меня Владимир
Иосифович. - У тебя с каллиграфией не все в порядке. Все буквы вкривь и вкось...
А я отвечал:- Старина Билл, когда ты ешь печенье, у тебя совсем исчезает шея, особенно сзади.
- Я буду фиксировать все твои минусы поведения, - говорил Владимир Иосифович. - А станешь делать успехи, я награжу тебя памятным подарком.
А я отвечал:
- У меня песни хорошо идут. Какая-то мелодия нагрянет, и слова сыпятся, как горох. Слушайте мою песню, Владимир Иосифович, "Шмакозявки"...

- А можно я уйду сегодня пораньше?
- У тебя что - очень важно дело?
- Да.
- Какое?
- Пока еще не знаю.
У меня такое чувство, - говорил Владимир Иосифович, - как будто я тащу из болота бегемота. – Это уму непостижимо, - говорил он, - что существуют люди, которым неинтересно ПРАВОПИСАНИЕ БЕЗУДАРНЫХ ГЛАСНЫХ!..
А у меня зуб начал сильно расти. И я прямо чувствую, как у меня волосы на голове растут!
ПОЧЕМУ человек ВСЕ ВРЕМЯ должен быть в брюках или стоять на двух ногах?!!
- Ты весь ушел в себя, - тряс меня за плечо Владимир Иосифович. - Сам процесс вычисления стал для тебя тайной. Проверь, как ты написал слово "тётя"!
- "Цёца"...
- ТЫ ОЧЕНЬ НЕВНИМАТЕЛЬНЫЙ! - говорил Владимир Иосифович.
А сам даже не заметил, что у него прямо перед окном вбили в землю щит "Уязвимые места танка". Там был изображен танк в разрезе в натуральную величину и стрелочками указаны его слабые места.
Мы сидели у раскрытого окна, и я спросил:
- Отгадайте, что у вас нового?
- Где?
- Во дворе.
- НИЧЕГО, - ответил Владимир Иосифович.
И мы, как обычно, отправились на кухню поесть бутербродов с приправой.

Вместо ответа я вынул из кармана лупу - у меня ключи от квартиры и от почтового ящика прикреплены к лупе - и взглянул на приправу.
Это была кишащая масса каких-то невиданных прозрачных существ. Причем у каждого – пара клешней, шесть пар ног и усы!!!
- Мамочки родные, - сказал Владимир Иосифович. - Мамочки мои родные!..
С ним просто ужас, что творилось. Жизнь микромира поразила его в самое сердце. Он стоял, вытаращив глаза с белыми ресницами, растерянный, как танк в разрезе.
- Андрей, - он сказал, когда я пришел к нему в следующий раз. Он лежал на полу, такой
задумчивый, в одних трусах. - Что ты мне посоветуешь вначале купить - микроскоп или телескоп?..
Он разучил пою последнюю песню "Стучат пружины за окном, чаёк попахивает салом" и распевал ее с утра пораньше, устроившись на подоконнике и свесив ноги во двор.
Когда я уходил, он говорил мне:
- В другой раз не опаздывай, Андрюха! ЕСЛИ Я УЖ ЖДУ ТЕБЯ, ТАК УЖ ЖДУ!!!
А как-то однажды он вдруг помрачнел и спросил:
- Андрей, мы не умрем?
- Нет, - ответил я, - никогда.
Больше я его не видел. Он оставил наши места. Случилось это так.
Рано утром я забежал к нему перед школой, звонил-звонил - не открывает. А соседка выглянула и говорит:
- Нет его, не звони, УШЕЛ НАШ ИОСИЧ.
- Как ушел? - спрашиваю.
- Босиком. И с котомкой.
- Куда?
- По Руси.
Дул настоящий такой весенний ветер. Я бегом в школу. А там к доске прикноплен плакат:
"Граждане! В вашем классе учится удивительный мальчик. Он "ча-ща" пишет с буквой "я". Другого такого замечательного в целом мире не найти! Давайте все брать с него пример!"

В двух словах о себе. Мне десять лет. я живу в москве. У меня худые родители, и я тоже худой. Писателем быть я, наверное, не смогу. Меня мой нос отвлекает. Я его вижу, когда пишу. Хоть беги от него на край света.
Когда человек пишет рассказы, нельзя думать ни о чём. потому что думанье отвлекает человека от работы.
И вот я решил разделить листок на две части:
люблю: уезжать надолго и болтаться по улицам,подарки,их дарить, свободное время, астрономию, соль.
не люблю: когда мне приказывают, спать, делать уроки, сахар

Находка

aveleen 2004-01-31 10:49 am UTC(ссылка) Я обожаю этот рассказ про сто рублей!!!

_palka 2005-04-13 07:41 am UTC(ссылка) Я так понимаю, что это сын художника Леонида Тишкова.можно спросить чего он делает. мне очень нравятся стихи.. спасибо, что напечатали их. Трамвай весь помню наизусть.

koivo @ 2004 07 03 12:09:00 сохранился только один номер 4/1990 мне там очень нравятся абсурдистские рассказы мальчика Сережи Тишкова которому было 10 лет. интересно где он сейчас?

Последнее лето забора

В конце мая, когда на дачах отцветала сирень, Забор понял: это лето ему не продержаться.
Действительно, однажды ночью столбы подкосились, и он повалился в мокрую от росы крапиву. А утром, как обычно, прилетела Муха и уселась на девятую от угла доску с лаконичной надписью "Гошка-дурак".
- Уйди, Муха, - сказал Забор. - Без тебя тяжело. Муха робко почесала ногой об ногу.
- Невозможно столько лет на подпорках, - жаловался Забор. - Чинить надо было, столбы менять... Сожгут ведь, как думаешь?
- Ж-жалко, - серьезно ответила Муха.
- То-то и оно, - вздохнул Забор.
Он, кряхтя, выбрался из крапивы, кое-как собрал рассыпавшиеся штакетины и поплелся куда глаза глядят.
- Это как же?! - всполошилась Крапива. - Я Крапива двудомная, латинское название имею, а меня дома лишили?! Погоди, Заборушка!
И не успел Забор отойти дальше, как Крапива догнала его.
- У меня корневище ползучее, - заявила она. - Я за тобой, Заборушка, и под землей поползу...
Вскоре компания добралась до последних дач и увидела куст Сирени сорта "Анна Шпет". Сирень в панике размахивала единственной цветущей веткой.
- Спасите! - голосила она.
- Что с вами, мадам? - поинтересовался Забор.
- Не видите? Обломали! - Сирень выставила из листвы огрызки веток. - Вот - одна осталась, и та отцветает. А завтра воскресенье: хозяева из города приедут и последнее обдерут.
- Что-ж-же, Забор помож-жет... - прожужжала Муха.
- Да куда мне, - смутился Забор. - И так еле стою. Поверьте, мадам, я бы рад...

Но Крапива уже разрасталась вокруг него, напирала своими стеблями, подталкивая к Сирени.
- Держись, держись, Заборушка! - умоляла она. Всё воскресенье Забор полулежал на крапивных стеблях и делал вид, что огораживает куст. Ему было стыдно за подгнившие столбы и за доски, примотанные проволокой. Как-то неловко в таком облезлом виде спасать благородную Сирень. А Сирень на него и не надеялась, дрожала каждым листочком. Муха от волнения весь день ползала по надписи "Гошка-дурак" - от "г" до "к" и обратно. Зато Крапива не унывала и с каждым часом всё глубже погружала своих друзей в жгучие зелёные джунгли.
Хозяева Сирени приехали, походили вокруг куста, обожглись о зелёный заслон и уехали.
На следующее утро Муха, Забор и Крапива проснулись в цветах: "Анна Шпет" совсем осыпалась. Лишь
один цветок еще оставался на ветке. Самый крупный и самый благородный.
- Волшебный! - сказала Сирень. - С пятью лепестками! Если съесть этот цветок и загадать желание, то оно обязательно исполнится.
- Съесть... - растерялся Забор. - Послушайте, Крапива, вы когда-нибудь ели сирень?
- Нет... - тоже растерялась Крапива. - Как-то не приходилось.
- А я, пож-жалуй, попробую, - решилась Муха. - Только попоз-з-же.
Они захватили с собой цветок и снова пустились в путь. Лето близилось к концу, дни становились всё холоднее и дождливее. А они всё шли и шли. По ночам, когда Крапива мирно похрапывала, а бедная Муха пряталась от холода в дырке, заменившей букву "о" в слове "Гошка", Забор лежал в траве, смотрел на звёзды и думал, какое желание загадать. "Стать, что ли, крапивой, - думал он, - той всё нипочем..."
В один из редких ясных дней он разложил свои столбы и штакетины сушиться на траве у самой реки. Вялый солнечный луч попал на когда-то девятую от угла доску и разбудил Муху. Муха выглядела сонной и вялой, но решила, наконец, выполнить своё обещание: съесть счастливый цветок с пятью лепестками.
- Да ладно, чего там, - пожалел её Забор. - Я и желание-то еще не придумал.
"Ну, стал бы я новым, - размышлял он, стуча в ознобе штакетинами, - вернулся бы на дачу. А там, небось, уже другой забор стоит... "
- Уж-же... - из последний сил прожужжала Муха, доев цветок.
Забор вскочил было от радости, но не удержался на ветхих столбах и рухнул в воду. "Хочу стать кораблем!" - успел подумать он.
'Минуту спустя Забор уже плыл по реке, бережно неся на себе мокрую Муху и Крапиву двудомную. Они плыли на юг, туда, где круглый год не отцветает сирень, где нет холодных дождей и, быть может, никогда не строят заборов.

Человек из мороженого

Жил на свете Человек из мороженого. Из настоящего клубничного мороженого.

- Да ведь вы... из мороженого! - воскликнул Доктор.
- Как? Что вы! - смутился Человек из мороженого.
Он и раньше, еще в детстве, подозревал что-то подобное, но тогда махнул на это рукой, потому что всегда боялся глупостей.
- Что же мне делать? - спросил он робко.
- Сейчас, сейчас, - ответил Доктор и стал сосредоточенно его лизать. Видно было, что мороженое ему понравилось. Доктор далее причмокнул губами. - Вам нужно принимать аспирин и есть сметану. Чем больше съедите сметаны, тем лучше. Сметана ведь не расплавляется на солнце. Она только киснет.
- Но я совсем не хочу киснуть! - воскликнул Человек из мороженого.
- Ну тогда я ничего не могу поделать, - ответил Доктор. - Впрочем, постойте...
И он снова принялся его лизать, так что Человек из мороженого подумал: "Да этак он меня всего слижет!" Он очень разозлился и решил уйти поскорее.
- Что за доктора пошли теперь! - сказал он, выбегая за дверь. - Не умеют лечить, да вдобавок едят пациентов.
- А вы напишите жалобу! - подсказали из очереди.
И Человек из мороженого написал:
"Жалоба на Доктора Директору Больницы.
Ваш Доктор меня ел."
Директор Больницы никогда не получал подобных жалоб. Поэтому он тотчас же спустился вниз, в кабинет Доктора, и спросил:
- Правда ли это, что вы едите больных? Я получил такие сведения! Ха-ха-ха!
Но Доктор не рассмеялся, а побледнел и пробормотал:
- Простите, я в порядке опыта... Нужно было поставить диагноз...
- Да как вы смеете? Да знаете ли вы? - закричал Директор Больницы, а потом спросил: - Кто же пострадавший?
И Человек из мороженого вошел из коридора в кабинет.
- Как же он вас ел, уважаемый больной? - подозрительно оглядев его с ног до головы, спросил Директор Больницы.
- Он меня лизал. Я ведь из мороженого...
- Как? Вы говорите неправду! Постыдитесь, больной! - возмутился Директор Больницы. - Этого не может быть!
- То есть как это не может? - возмутился теперь Человек из мороженого. - Вот попробуйте!
Директор подошел к нему решительным директорским шагом и принялся лизать, приговаривая:
- Мороженое? Нет... Мороженое! Нет...
И это продолжалось довольно долго, так что Человек из мороженого даже вдруг забеспокоился.
- Неужели? - сказал он. - И вы - тоже? Ах, что же мне делать?!
И написал, по совету очереди, вторую жалобу:
"Жалоба Главному Профессору на Директора Больницы и Доктора.
Директор Больницы и Доктор безо всякого стеснения едят своих больных во время приема".
Тогда явился Профессор, важный и тучный, как и полагается всякому профессору. Он тоже не поверил Человеку из мороженого, но не отказался его попробовать. И лизал, и лизал его, отталкивая Доктора и Директора Больницы.
- Я могу вам посоветовать... сделать себе шоколадный футляр, - заявил Профессор. - Это предохранит вас если не от жары, то в какой-то степени от дождя.
Человек из мороженого еле вырвался из больницы. Всей очереди так хотелось его полизать. То же повторилось и дома. Соседи, узнав про новость, приходили его навещать, пили яблочный сок и украдкой лизали хозяина.

Вскоре, разумеется, слухи о Человеке из мороженого разошлись по городу. Корреспонденты, научные работники и просто любопытные толпились у его дверей и, надо сказать, все без исключения старались лизнуть его - как же иначе поверить, что видишь перед собой настоящего Человека из мороженого?
И вот он стал знаменитостью, и жизнь его, быть может, текла бы величественно и красиво, если бы однажды он случайно не взвесился в парке. И оказалось, что с тех пор, как Человек из мороженого был у Доктора, он похудел на 16 кг.

Так что Сидоров, не заподозрив худого, мгновенно развернул послание...и остолбенел.
Внутри крупным красивым почерком было написано:
«Сидоров, я тебя люблю!».

В округлости почерка Сидорову почудилось издевательство. Кто же ему такое написал?
Прищурившись, он оглядел класс. Автор записки должен был непременно обнаружить себя. Но главные враги Сидорова на сей раз почему-то не ухмылялись злорадно.
(Вот так они обычно ухмылялись. Но на сей раз — нет.)

Сомнений не было: записку писала она. Но тогда выходит, что Воробьева его любит?!
И тут мысль Сидорова зашла в тупик и забилась беспомощно, как муха в стакане. ЧТО ЗНАЧИТ ЛЮБИТ??? Какие последствия это повлечет и как теперь Сидорову быть?..
«Будем рассуждать логически,— рассуждал Сидоров логически.— Что, к примеру, люблю я? Груши! Люблю — значит, всегда хочу съесть...»
В этот момент Воробьева снова обернулась к нему и кровожадно облизнулась. Сидоров окоченел. Ему бросились в глаза ее давно не стриженные... ну да, настоящие когти! Почему-то вспомнилось, как в буфете Воробьева жадно догрызала костлявую куриную ногу...
«Нужно взять себя в руки, — взял себя в руки Сидоров. (Руки оказались грязными. Но Сидоров игнорировал мелочи.) — Я люблю не только груши, но и родителей. Однако не может быть и речи о том, чтобы их съесть. Мама печет сладкие пирожки. Папа часто носит меня на шее. А я их за это люблю...»

«...Люблю кошку Мурку, особенно когда дуешь ей прямо в ухо...— в отчаянии соображал Сидоров,— нет, это не то... мух люблю ловить и сажать в стакан... но это уж слишком... люблю игрушки, которые можно сломать и посмотреть, что внутри...»
От последней мысли Сидорову стало нехорошо. Спасение было только в одном. Он торопливо вырвал листок из тетрадки, сжал решительно губы и твердым почерком вывел грозные слова: «Воробьева, я тебя тоже люблю». Пусть ей станет страшно.

Старый диван.

Пружина лопнула.
Когда я прыгнул в море, то есть с подоконника на диван, она взвизгнула, прошибла кожу и, угрожающе раскачиваясь, остановилась перед моим носом. На мое счастье мама уехала к тете Лене.
Папа долго вправлял пружину, прикручивал, привязывал, а она бешено вырывалась и пищала. Наконец папа победно хмыкнул и стал зашивать кожу.
Потом он снял гитару и мы запели пиратские песни. У него низкий громкий голос - бас. Папа пел, вращал глазами и хохотал, как настоящий пират. Было весело и даже немного жутко.
По профессии папа - актер, а по специальности - злодей. И какую бы пьесу ни ставили у них в детском театре, ему всегда достаются бармалеи, бандиты и шпионы. Я даже в школе не говорю, где папа работает, и особенно - кем, а то задразнят.
Однажды, это было еще давно, когда меня и на свете не было, папа играл Волка и должен был заглатывать Бабушку. В тот день играла очень толстая Бабушка, уж папа ее глотал-глотал... А потом как схватится за живот слева - ой! Потом справа - ох! Это, видимо, означало, что Бабушке очень тесно в волчьем животе.
А тут еще приходит Красная Шапочка. Ну, сначала она стала расспрашивать про руки, про ноги, но ведь в конце-то концов Волку и ее придется обязательно съесть. А у него уж полон живот Бабушки!
На этом спектакле была моя мама. Тогда она еще училась в школе. И у нее была собака Лайка, которая как раз недавно объелась и чуть не умерла от несварения желудка. И вот мама встала, да как закричит:
- Не ешь Красную Шапочку! Не ешь, живот лопнет!
Папа спрашивает:
- А что же с ней делать?
- Спрячь куда-нибудь, в подвал хотя бы! Куда она денется? А уж потом, когда проголодаешься...
Тут папа схватил Красную Шапочку и запихнул в суфлерскую будку. А мама после спектакля ему букет подарила. Так они и познакомились.
...Диван у нас очень древний. Его маминой бабушке купили как приданое. Тогда надо было иметь разные вещи, если хочешь выйти замуж. Лучше всего - дом, лошадей. Или хотя бы только дом. Ну, не дом, так хоть мебель. Вот бабушке и купили диван. Он был не раскладной, а с высокой спинкой и валиками. И сиденье было у него выпуклым. Начиная от спинки, черная волна сиденья сперва плавно поднималась вверх и потом круто уходила вниз, под ноги.
Сидеть на нем было удобно. А вот лежать - одно мучение. Папа лежал с краю и, чтоб не свалиться, должен был всё время держаться за маму. Им нельзя было ссориться, а то диван обязательно будет сбрасывать папу на пол - и так до тех пор, пока не помирятся.
Однажды папа пришел домой очень расстроенный. Ему не прибавили зарплату, хотя многим прибавили.
- Хватит! - кричал он. - У меня есть руки! Я не могу больше смотреть на все это старье и рванье! Буду работать, чтоб зарабатывать! Купим себе нормальную одежду, шкаф, стол и диван. Я ушел из театра.
А мама сказала, что у нас и так всё нормально. И что ноги ее не будет на новом диване.
Они еще поспорили, и я уснул. Ночью проснулся и подкрался к дивану. Всё в порядке, диван их снова помирил.
- Ты что встал, испугался чего-нибудь? -проснулась мама. — Ты не бойся, с нами папа, чего бояться! Иди ложись.
Папа стал работать шофером. Он приходил поздно и сразу ложился спать. По вечерам, ожидая папу, мы с мамой плавали на диване под черными пиратскими парусами. Мама вязала и была командой. А я был капитаном Флинтом - с черной повязкой на глазу и двумя пистолетами.
Потом папа привез новый диван и четыре стула. А старый достался мне, потому что я давно уже вырос из своей кровати. Новый диван был раскладной, широкий, но мирить он не умел, и потому мама иногда приходила спать ко мне.
Весной папа собрался на Север. Он сказал, что когда вернется, у него будет другая фамилия - Рокфеллер. Это богач такой в Америке. А мороза и ветра папа не боится, потому что три года в армии служил как раз на Баренцевом море.
От папы стали приходить письма, сначала много, а потом - совсем мало. Только одни денежные переводы.
Мама сказала, что папу поцеловала Снежная королева, и сердце его замерзло. Она отвезла меня к тете Лене и поехала папу отмораживать. Через десять дней они вернулись.
Папа был какой-то вялый, неразговорчивый. Мама сказала, что он еще не совсем оттаял, и чтоб я поэтому был с ним поласковей и поменьше задавал вопросов.
Я всё понял. У меня, когда грипп, бывает такое же. Ничего не хочется делать и ни с кем не хочется разговаривать. А потом проходит. И у папы прошло. Он получил северные деньги, а у меня как раз был день рождения. И они с мамой купили мне велосипед "Орленок"! Это такая вещь! Про него сто лет можно рассказывать. Едешь и звенишь от радости!
Папа сперва пошел устраиваться в театр, но театр уехал до октября в Саратов. И тогда папа устроился в магазин, ящики таскать. Это временно, пока театр не приехал. Но в магазине у него сперва не заладилось с рабочими. Он очень уставал и злился на них. А потом пришел с большим синяком и пьяный.
- Ты чего, - говорю, - папа, подрался?
- Ага, - говорит, - с Лешей, мясником, здорово он мне заехал! Как думаешь, пройдет до октября?
- Конечно, пройдет, только пятак приложи, орлом к щеке. За неделю сойдет!
После драки у папы в магазине всё наладилось. Он стал приходить пораньше, приносил мясо, конфеты, колбасу. Только часто был выпивши. Вот мама ему и говорит:
- Уходи из магазина! А он смеяться стал:
- И чем ты недовольна? Живем как люди, на всё хватает. А хочешь, я тебе шубу куплю?
Мама тут как рассердилась!
- Иди, - говорит, — ты со своей шубой к Снежной королеве! А мы обойдемся!
И вытолкнула его на лестницу. Сама прибежала ко мне и плачет. Я чуть сам не заплакал, так мне ее жалко стало. И папу тоже. Зачем они так? Себе же хуже делают. Как маленькие.
А папа после этого пропал. Мама три дня в милицию звонила. Но милиция не помогла. Тогда мама написала Снежной королеве. Снежная королева ответила, что папа у нее был, но теперь она замужем, поэтому папа уехал с геологами в тундру. Потом пришло письмо от папы. Сперва одно, маленькое, а потом всё больше.
А в октябре папа приехал. Веселый, загорелый, как с юга. Он снова начал работать в театре, и всё стало хорошо.
С тех пор я берегу свой диван. Мне ведь уже скоро десять. А еще через десять лет можно будет жениться. Я даже знаю на ком. Но мы с ней часто ссоримся. А мириться всегда очень трудно и неловко. Поэтому у меня вся надежда на старый диван.
Только она ничего об этом не должна знать.

Глупость

Один маленький человек сделал одну большую глупость. Он делал ее долго и старательно: сначала вычертил ее чертеж, потом вылепил ее из гипса, потом склеил ее макет и только потом отлил ее из чугуна - чтоб она сохранилась надолго, навсегда! И чтоб все могли изумляться: "Надо же! Такой маленький, невзрачный человек, а смотри-ка, умудрился сотворить такую большую, просто огромную глупость! И если даже он, неприметный, способен на такое, что же получится у нас, больших и сильных, если нам всем засучить рукава и хорошенько постараться?"

Если дать мышонку печенье

Если дать мышонку печенье, он попросит молока. Нальешь ему молока — он захочет пить через соломинку. А когда все выпьет, ему понадобится салфетка.
Потом ты должен будешь поднять его к зеркалу. Пусть он сам убедится, что молочные усы исчезли.
Когда мышонок увидит себя, он решит, что неплохо бы постричься. И тогда ты побежишь за ножницами. Закончив стрижку, ты возьмешься за веник, чтобы убрать шерстку.

И мышонку тоже захочется заняться уборкой. Конечно, он будет очень стараться: ты и обернуться не успеешь, как он уже пройдется по всему дому.
Но одним веником тут не обойтись. Мышонку понадобится еще ведро с мыльной водой и тряпка.
Наконец, он совсем выбьется из сил и захочет вздремнуть.

Тогда тебе придется найти ему подходящую кроватку, подушку и одеяльце. Он вскарабкается на кроватку и устроится там поуютнее.
Как тут не почитать ему книжку!
Поэтому ты достанешь свою любимую книжку с картинками. Ну, а картинки он тоже непрочь посмотреть.
Когда мышонок разглядит их всех до одной, наверняка ему захочется порисовать самому. И он попросит тебя достать бумагу и карандаши.
Зато, пока он рисует, ты можешь немножечко отдохнуть.

Рисунок закончен, его осталось только подписать — не карандашом, конечно, а настоящей ручкой. А потом обязательно повесить — и почему-то именно на холодильник. Правда, сперва надо подумать, как его туда прикрепить.

Приклеив наконец свой рисунок липкой лентой, мышонок будет долго любоваться им.
И вот, когда он там стоит — перед холодильником, ему вдруг приходит в голову мысль: а не попить ли чего нибудь вкусненького?
И он просит дать ему молока.
А ты можешь не сомневаться, что если дать мышонку молока, он обязательно захочет печенье!..

Лаура Джоффе Нумерофф
пересказала с английского Мария Ким

kasju 2005-11-23 08:55 am UTC (ссылка) ..там была история про мышонка и картинки - мышонок с печеньем, в тапочках, под одеяльцем... хотелось немедленно завести мышонка! я эти картинки срисовывала, пока не наловчилась изображать почти таких же мышат с закрытыми глазами)

fi_shka 2004-07-14 03:15 pm UTC (ссылка) оч. люблю про мышонка! смотрела на страничку всё и думала набрать и картинки отсканировать, так как они там до ужаса милые, просто чудо. руки не доходят всё.

meta_mouse 2005-06-15 05:13 am UTC (ссылка) картинки просто умилительные!!

trampampam 2005-09-21 06:39 pm UTC (ссылка) ...картинки там самое главное были!

Reggae Автор рисунков в журнале к сожалению не указан. Очень похоже что это Н. Князькова, нарисовавшая и любимых всеми слоников для стишка М. Супрунюка.

Сообща вспоминаем Лимерики
Татьяны Петросян и Эдварда Лира (в пер. Гр. Кружкова)

autumnghost @ 2005-04-06 23:59:00 чудесные любители-хранители трамвая! просьба к вам возникла - от самой души. Не найдет ли кто-нибудь лимерики,они там точно были, но в каком именно номере я не помню что-то вроде: жил был старичок у причала, которого жизнь удручала ему дали салату и сыграли сонату инемного ему полегчало там целый разворот был про этих старичков...
lucysd 2005-04-06 08:08 pm Помню-помню! )) Один человек (старичок?) из Алжира Был страшный любитель инжира За этот инжир он отдал бы весь мир зачем ему мир без инжира?
fomenko 2005-04-06 08:13 pm а я помню лимерик про поющих тетенек каких-то, вернее только последнюю строчку: "И сыпалась пыль со стропил" ;) И вовсе не тётеньки там пели! jewgeniusz 2005-04-06 08:15 pm Жил мальчик вблизи Фермопил, Который так громко вопил, Что глохли все тётки И дохли селёдки, И сыпалась пыль со стропил. fomenko 2005-04-06 08:19 pm а, точно, ну глохли тетеньки))) а про селедок я тоже помнил, что они там были, но не решился сказать от неуверенности :)) ulvunge 2005-04-06 08:19 pm ДАААА!!! Было такое!!! Шедевр! giraffka 2005-04-06 08:18 pm Жил мальчик вблизи Фермопил,... Перевод Григория Кружкова В кн.: Книга NONсенса. М., 2000.
jewgeniusz 2005-04-06 08:13 pm Там это было даже в двух номерах. В одном были лимерики Эдварда Лира. Например: Жила-была дама приятная, На вид совершенно квадратная. Кто б с ней ни встречался, Всегда восхищался: "Ну какая же дама приятная!"
А во втором уже было творчество кого-то из "Трамвая" (кого?.. Забыл...) Ъ В том числе и про этих старичков. Один старикашка с косою Гонялся полдня за осою. Но в четвёртом часу Потерял он косу И был крепко укушен осою. Номеров сейчас под руками нет, это пишу по памяти :(. fomenko 2005-04-06 08:22 pm ААААА!)) опять ностальгия))))
booooo2005-04-07 03:39 am Жил-был человек в Девоншире, Он распахивал окна пошире И кричал: "Господа! Трумбаду, трумбада!" Ободряя людей в Девоншире. а про старичка и осу моя любимая : )
giraffka 2005-04-06 08:14 pm ой, долго помнила, а сейчас, кажется забыла... про девушку там было с тигрицей... А улыбка на морде тигрицы... ulvunge 2005-04-06 08:21 pm Перевод не помню, зато могу оригинал привести: There was a young lady from Niger Who smiled as she rode on a tiger. They came back from the ride With the lady inside And the smile on the face of the tiger!
raritetka 2005-04-06 08:14 pm один старичок из Макао макал свои туфли в какао, а белый жилет он макал в винегрет. Веселый старик из Макао! Жил-был старичок в Браззавиле, его постоянно ловили. Он очень сердился, но все же ловился, Когда его долго просили. * Может, еще вспомню :-) k_a_t_e_n_a 2005-04-07 06:37 am Даа, про старичка мой любимый был, до сих пор его под нос бурчу периодически%)) который из Макао, имеется в виду%)) raritetka 2005-04-07 11:43 am я даже иллюстрацию помню: носатый старикан загибает белую жилетку в свою миску, а у официанта выпадают глаза :-) Эх, жаль, что сами журналы не сохранились... Зато память о них живет в веках:) hkiss** 2005-04-06 08:16 pm Здесь посмотрите :)
и еще вспомнилось.. yellochka 2005-04-07 05:24 am Жил-был старичок из Монако Его укусило собако Оно очень грубо рычало сквозь зубо И дело закончилось драко raritetka 2005-04-07 11:41 am тоже его утром вспомнила, хотела написать :-) Только собако не "укусило", а "невзлюбило", кажется :-) yellochka 2005-04-07 11:43 am возможно :)столько времени прошло ...:)
ardento 2005-09-28 02:32 pm Один старичок на Багамах Валялся в лиловых пижамах Он ел свое манго под музыку танго - Счастливый старик на Багамах
eynaliraeth 2005-08-18 02:26 pm Вот в добавление: Один старичок из Киото Весь год опасался чего-то. Он спал из опаски В строительной каске В течение целого года.
autumnghost 2005-04-07 07:43 pm ой, спасибки всем. смеялся от души. и радовался по-весеннему, честное слово!

Рис. В. Чугуевский

Reggae Это моя самая любимая страница коммьюнити. И дело не только в этих забавных стишках.
Просто... вы все такие классные.... спасибо
Решил здесь не делить лимерики по автору, только добавил картинки.
Кто хочет уточнить авторство, пожалуйста - сюда и сюда

Живой Журнал "Трамвай"

Архив - часть 3-я

Марина Москвина

Все мы инопланетяне на этой земле

Репетитор

Находка

Волшебный шарик

Японские трёхстишья

Последнее лето забора

Человек из мороженого

Сапагов

Записка

Старый диван.

Глупость

Если дать мышонку печенье

Сообща вспоминаем Лимерики
Татьяны Петросян и Эдварда Лира (в пер. Гр. Кружкова)

Тут Воробьева снова обернулась, и Сидоров с тоской подумал, что придется ему теперь день-деньской печь для нее сладкие пирожки и носить ее в школу на шее, чтобы оправдать такую внезапную и безумную любовь. Он пригляделся и обнаружил, что Воробьева — не худенькая и носить ее будет, пожалуй, нелегко.

	«Еще не все потеряно,— не сдавался Сидоров.— Я также люблю нашу собаку Бобика. Особенно когда дрессирую его или вывожу гулять...» Тут Сидорову стало душно при одной мысли о том, что Воробьева может заставить его прыгать за каждым пирожком, а потом выведет на прогулку, крепко держа за поводок и не давая уклоняться ни вправо, ни влево...

Живой Журнал "Трамвай"

Архив - часть 3-я

Марина Москвина

Все мы инопланетяне на этой земле

Репетитор

Находка

Волшебный шарик

Японские трёхстишья

Последнее лето забора

Человек из мороженого

Сапагов

Записка

Старый диван.

Глупость

Если дать мышонку печенье

Сообща вспоминаем Лимерики Татьяны Петросян и Эдварда Лира (в пер. Гр. Кружкова)

Сообща вспоминаем Лимерики
Татьяны Петросян и Эдварда Лира (в пер. Гр. Кружкова)