Журнал "Трамвай" 1995 №2-3

Олег Кургузов

Тревожное время

Мы сидели за столом на кухне и рассуждали про жизнь. А за окном возле нашего дома шумели и ругались какие-то дядьки.
- Тревожное время наступило, - сказал папа. - Прямо какая-то казачья вольница. В любое время дня и ночи тебе могут шибануть в окно снежком - и нет стекла.
- Это еще ничего, если снежком, - сказала мама. - А если из ружья саданут? Тогда и вовсе - поминай как звали...
Я послушал маму, папу и тоже решил свое предложение сделать:
- Это еще хорошо, если из ружья, - сказал я шепотом, - а если бабахнут из пушки?.. Вот будет трам-тарарамчик.
Мама и папа посмотрели на меня с тревогой и прислушались к звукам за окном: не заряжает ли кто-нибудь пушку.
А за окном дядьки уже начали лупить друг друга.
- Шлеп-шлеп! Ай-ай! Бум-бум!!! Ой-ей-ей! - слышалось из-за окна.
А еще дядьки ругались, кричали что-то, но слов было не разобрать. Это были уличные звуки.
- Ну-ка, отойди от окна! - строго сказал мне папа.
Они с мамой тоже отошли от окна и теперь сидели в тревожном ожидании. А тем временем за окном стало совсем темно.
"Зачем им ждать и мучиться?" - подумал я.
Потом потихоньку выскользнул на улицу, слепил большой снежок и ка-а-ак в наше окно шандарахну!
И быстро домой бежать, чтобы маму с папой успокоить. Чтобы сказать им, что это не снаряд пушечный, а всего-навсего снежок.
Забегаю я на кухню, а папа с мамой улыбаются и стекла подметают.
- И ничего особенного! - весело говорит папа. - Подумаешь - снежком стекло разбили... Это пустяки! Из пушки-то никто по нам даже и не выстрелил. А снежками пусть стреляют! Мы новое стекло вставим - получше старого.
А мама говорит:
- Это ты верно сказал! Давно пора было старое стекло заменить. Оно мутное какое-то было, тусклое...
Потом папа завесил разбитое окно одеялом, и мы стали чай пить.
Пьем чай и на оконное одеяло любуемся.
- Да-а-а, - говорит мама, прихлебывая чай, - с одеялом на окне как-то непривычно, но забавно...
- Романтика! - мечтательно говорит папа. - Можно представить, как будто мы в лесу в палатке сидим и чай на костре греем...
- А еще можно представить, как будто мы в землянке! - радостно говорю я.
Потом мы все смеемся и ложимся спать в приподнятом настроении. Мы засыпаем, совсем забыв о тревожном времени.
А рано утром нас будит звонок в дверь. Мама идет открывать, и я с ней.
На пороге стоит какой-то большой дядька.
- Извините, Марь Ивановна, - говорит он моей маме. - Мы вчера с мужиками под вашим окном постояли и случайно стекло разбили...
А я вышел вперед и говорю:
- Это не вы разбили, а я снежком разбил...
А дядька говорит:
- Нет, пацан, это мы, того... Так вот, Марь Ивановна, извини нас за ради Бога... Я вот стекло вставить пришел.
И потом дядька стал окно вставлять. А я снова говорил, что это я разбил. А он не верил...
Потом он окно вставил, снова попросил у мамы прощенья и ушел совсем.
А мы посмотрели сквозь новое стекло на уличную жизнь. И никаких ружей, и никаких пушек, из которых в окна стреляют, мы не увидели.
А увидели мы за окном красивую жизнь! И дома, и деревья, и облака!
И время за окном показалось нам совсем не тревожным.
- Вот что значит вставить новое, не затуманенное пылью стекло! - сказал папа.

Александp Дашевский

Миллиард недель

Пусть зло существует. Hо ты ведь живешь не для того, чтобы су- ществовало зло.
Пpиглашай каждый новый день погостить к себе домой. Отpяхнись от пыли. Откpывай ставни, двеpи, бутылки, воpота, найди диpижеpа и му- зыкантов. Когда-нибудь он наступит.
Пpиглашай новый день погостить к себе домой. Ты увидишь его на пыльной доpоге к дому. Он не похож на остальных. Он не заблудится - все следы ведут к тебе. Пожелай ему добpого утpа и попpощайся.
Пpиглашай новый день погостить к себе домой. Дай ему в доpогу пpоводника, чай и еду, вымой окна и выстиpай занавески. Посмотpи на небо.
Пpиглашай новый день погостить к себе домой. Расскажи о себе и посоветуй, как жить. Говоpи с ним о пpошлом и будущем. Покажи ему дом, саpаи, детей, двеpи и хлев. Заставь его похвалить себя и пpоси пpощения за все.
Пpиглашай новый день погостить к себе домой. Hакоpми собаку так, чтобы она не смогла на него лаять, постели чистое белье. Пpинеси ему кувшин и воду. Заставь его похвалить себя и пеpвым попpоси пpощения за всех.
Пpиглашай новый день погостить к себе домой. Пеpвым спpоси "как поживаете?", pасскажи ему о настоящем и пpиготовь хоpоший стол. Смотpи укpадкой на его новую спутницу, похвали ее пpическу и одежду, подливай вино и стань их собеседником. Заставь ее похвалить себя.
Пpиглашай новый день погостить к себе домой. Она должна стать твоей.
Пpиглашай каждый новый день к себе домой. Постаpайся стать для него необходимым.
Попpобуй пpожить свой новый день один, без дня вчеpашнего и пpош- лого.
Облака напоминают нам о небе, тучи напоминают о воде и гpозе. Больше в небе ничего нет.

Джанни Родари

Про дедушку, который не умел рассказывать сказки

- Жила-была однажды маленькая девочка, и звали ее Желтая Шапочка...
- Не Желтая, а Красная!
- Ах да! Красная Шапочка... Мама позвала ее однажды и говорит: "Послушай, Зеленая Шапочка..."
- Да нет же, Красная!
- Да, да, Красная. "Пойди к тетушке Диомире и отнеси ей картофельную шелуху..."
- Нет! Мама сказала: "Сходи к бабушке и отнеси ей пшеничную лепешку!"
- Ну пусть будет так. Девочка пошла в лес и встретила жирафа.
- Опять ты все перепутал! Она встретила волка, а не жирафа!
- И волк спросил у нее: "Сколько будет шестью восемь?"
- Ничего подобного! Волк спросил у нее: "Куда ты идешь?"
- Ты права. А Черная Шапочка ответила...
- Это была Красная, Красная, Красная Шапочка!
- Ну, ладно, ладно. Красная. Она ответила! "Я иду на базар покупать томатный соус".
- Ничего подобного! "Я иду к бабушке, но я заблудилась".
- Правильно. А лошадь ей и говорит...
- Какая лошадь? Это был волк!
- Ну, конечно же, волк! Он ей и говорит: "Садись на семьдесят пятый трамвай, доезжай до соборной площади, сверни направо, там увидишь ступеньки вниз, а рядом на земле найдешь монетку в одно сольдо. На ступеньки ты не обращай внимания, а монетку подбери и купи себе мороженого!"
- Дедушка, ты совсем не умеешь рассказывать сказки! А мороженое ты мне все равно купишь!
- Ладно. Вот тебе сольдо.
И дедушка снова стал читать газету.

Пересказали с итальянского И. Константинова и Ю. Ильин

Сергей Силин

Вадя-блин

У Вадика Масленкина было одно любимое слово. Он произносил его, наверное, сто раз в день. А, а может, и двести.
 Вот, блин! говорил он за завтраком. Вот это каша, блин! Вкуснущая, блин, такая!
Во, блин, машина! восхищался он на перекрестке. Я, блин, такой еще не видел. Вот, блин, покататься бы!
Колька, блин! просил он перед уроком соседа по парте. Дай, блин, домашнее задание списать, блин!..
И сколько ни делали ему замечаний ничего не помогало.
Так продолжалось до тех пор, пока его не услышал проходивший мимо под окнами школы волшебник, который с детства не любил блины.
Волшебник шевельнул левой бровью и... на голову Вадика шлепнулся настоящий блин. Горячий и масленый.
Случилось это в середине урока русского языка. Ольга Васильевна как раз новый материал объясняла.
Во, блин! удивился Вадик, снимая блин с головы.
В тот же миг ему на голову шлепнулся еще один блин. Кончайте, блин, блинами кидаться! возмутился Вадик, оборачиваясь назад. Он-то думал, что блины в него бросил кто-то из ребят.
А на него упал новый блин
Ребята засмеялись. Ольга Васильевна повернулась к классу, да так и замерла с мелом в руке. Вадик вскочил и завопил еще сильнее:
Чего они, блин, блинами кидаются?!
А на него сверху еще один блин.
Представляете, что было? Ольге Васильевне пришлось даже урок остановить. Еле ребят успокоила. А Вадика попросила уйти. Вместе с блинами.
Всю дорогу Масленкин не мог опомниться. Только блины ел.
Что-то ты сегодня рано? удивилась мама.
Ага, рано! говорит Масленкин. У нас сегодня такое было! Ребята, дураки, блин, такие, блинами стали кидаться!
Не успел он договорить, как ему на голову опять шлепнулся блин.
А-а-а, блин такой! закричал Вадик. Горячий, блин!
Блины на него так и посыпались.
Хорошо, мама Вадика была догадливой.
Да тебя же просто заколдовали, сказала она. Боюсь, продолжаться это будет до тех пор, пока ты не отучишься блинкать.
И Вадик решил расстаться с любимым словом.
А в школе его с тех пор так и зовут Вадя Блин.

Даниил Хармс

Исторический эпизод

Иван Иванович Сусанин  (то  самое  историческое лицо,  которое положило свою жизнь за царя  и впоследствии было воспето оперой Глинки) зашел однажды в русскую харчевню  и, сев за  стол,  потребовал себе антрекот.  Пока хозяин харчевни  жарил  антрекот,  Иван  Иванович  закусил  свою  бороду  зубами  и задумался: такая у него была привычка.
Прошло  35 колов времени,  и хозяин принес  Ивану Ивановичу антрекот на круглой деревянной  дощечке.  Иван  Иванович был  голоден  и  по обычаю того времени схватил антрекот  руками и начал его есть. Но, торопясь утолить свой голод, Иван Иванович так жадно набросился на антрекот, что забыл  вынуть изо рта свою бороду и съел антрекот с куском своей бороды.
Вот  тут-то и произошла неприятность,  так как  не прошло  и пятнадцати колов  времени,  как в животе у Ивана Ивановича  начались сильные рези. Иван Иванович  вскочил из-за стола и кинулся на двор.  Хозяин  крикнул было Ивану Ивановичу: "Зри, како твоя борода клочна", -  но Иван Иванович, не  обращая ни на что внимания, выбежал во двор.
Тогда боярин Ковшегуб,  сидящий  в углу харчевни и пьющий сусло, ударил кулаком по  столу и вскричал:  "Кто  есть сей?" А  хозяин,  низко  кланяясь, ответил боярину:  "Сие есть наш патриот Иван Иванович Сусанин". - "Во как!" - сказал боярин, допивая свое сусло.
"Не угодно ли рыбки?"  - спросил хозяин.  "Пошел ты к бую!" - крикнул боярин и  пустил  в хозяина ковшом. Ковш  просвистел возле хозяйской головы, вылетел через окно на двор и хватил по зубам сидящего орлом Ивана Ивановича. Иван Иванович схватился рукой за щеку и повалился на бок.
Тут  справа из  сарая  выбежал  Карп  и,  перепрыгнув через корыто,  на котором среди помоев лежала  свинья, с криком побежал к воротам. Из харчевни выглянул хозяин. "Чего ты  орёшь?" - спросил он Карпа. Но Карп,  ничего  не отвечая, убежал.
Хозяин вышел на двор  и  увидел Сусанина, лежащего неподвижно на земле.
Хозяин подошёл поближе  и заглянул ему в лицо.  Сусанин пристально глядел на хозяина. "Так ты жив?" - спросил хозяин. "Жив, да тилько страшусь, что меня ещё  чем-нибудь ударят",  - сказал  Сусанин.  "Нет, - сказал хозяин, - не страшись. Это тебя боярин Ковшегуб чуть не убил, а теперь  он ушедши". "Ну и слава тебе, Боже,  - сказал Иван Сусанин, поднимаясь  с земли. - Я человек храбрый, да  тилько зря живот покладать не люблю.  Вот  и  приник к  земле и ждал, что дальше будет. Чуть чего, я бы на животе до самой Елдыриной слободы бы уполз. Евона как  щеку  разнесло. Батюшки! Полбороды отхватило!".. "Это у тебя  ещё раньше  было", -  сказал хозяин. "Как это так раньше? - вскричал патриот  Сусанин.  -  Что же,  по-твоему, я так с клочной  бородой  ходил?" "Ходил", - сказал хозяин. "Ах ты, мяфа", - проговорил Иван Сусанин. Хозяин зажмурил глаза  и, размахнувшись  со  всего маху, звезданул Сусанина по уху. Патриот Сусанин рухнул  на землю и замер. "Вот тебе! Сам ты мяфа!" - сказал хозяин и удалился в харчевню.
Несколько колов времени Сусанин лежал на земле  и прислушивался, но, не слыша  ничего подозрительного,  осторожно приподнял голову и осмотрелся.  На дворе никого  не  было,  если не считать  свиньи,  которая,  вывалившись  из корыта, валялась теперь в грязной луже. Иван Сусанин, озираясь, подобрался к воротам. Ворота, по счастью, были открыты, и патриот Иван Сусанин, извиваясь по земле, как червь, пополз по направлению к Елдыриной слободе.
Вот  эпизод  из жизни знаменитого исторического лица, которое  положило свою жизнь за царя и было впоследствии воспето в опере Глинки.
 1939